Ивритское числительное «один» — эхад.

Утверждение о том, что слово «один» означает «сложенное единство», — пример основанного на домыслах аргумента, не имеющего логического подтверждения. Роберт Моурей считает, что эхад — это не абсолютное «один», но «один», сложенное из нескольких¹³. Этот аргумент таит в себе очевидную лингвистическую ошибку. Эхад встречается в Еврейской Библии 960 раз, и ни в одном из этих случаев само слово не намекает на множественность. Оно всегда имеет строгое значение «один, а не два или больше». Эхад не может определять собирательное существительное — одна семья, одно стадо, один пучок. Однако следует учитывать, что оттенок множественности присутствует в самом собирательном существительном, но не в слове эхад (один).

В первых главах Книги Бытия мы узнаем, что «оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут одна плоть» (Быт. 2:24). Слово «одна» в данном контексте означает именно одну плоть, и не более (не две «плоти»!). Одна гроздь винограда — это всегда одна гроздь, а не две. Таким образом, когда Бог говорит, что Он «один Господь» (Втор. 6:4; Мар. 12:29), Он — единственный Господь, а не два или три…

Допустим, нам говорят, что «один» означает «сложенное единство» в словосочетании «один треножник». Или в словосочетании «один Союз Советских Социалистических Республик» слово «один» имеет значение множественности. Похожий на правду обман становится очевидным: концепция множественности заключается именно в понятиях «треножник» и «Союз», но не в слове «один». Подмена смысла происходит, когда мы присваиваем слову «один» характеристику множественности следующего за ним существительного. Это все равно что сказать, что в словосочетании «одна сороконожка» слово «одна», на самом деле, означает «сорок»!

Любой словарь библейского иврита подтвердит нашу аргументацию. Словарь К?ллера и Баумгартнера в качестве основного значения слова эхад приводит «один единственный»¹⁴. Когда соглядатаи вернулись со свидетельствами плодородия Обетованной Земли, они несли «одну [эхад] кисть ягод» (Чис. 13:23). Эхад часто употребляется в значении «только один» или «один единственный»¹⁵. Таким образом, когда речь заходит о символе веры Израиля, текст сообщает нам (как и местоимения в единственном числе, заменяющие имя Бога), что верховный Господь Израиля – «один единственный Господь», «только один Господь».

Необходимость в подробном освещении этого вопроса продиктована тем, что современные апологеты Троицы делают поразительное заявление о том, что эхад всегда подразумевает «сложенное единство». Таким образом, автор строит всю свою аргументацию в пользу идеи многоликого Бога на свидетельстве, которое, по его мнению, имеет прочное основание в Еврейской Библии. Лингвистика же утверждает, что эхад никогда не употребляется в значении «сложенного единства», но всегда в значении «один единственный». Тот факт, что «вода собралась в одно место» (Быт. 1:9), фактически, не дает никаких оснований говорить о «сложенном единстве» в слове «один», а тем более о «сложенном единстве» личностей в сущности Бога¹⁶.

Поскольку странный довод о так называемой «множественности» в значении слова «один» так широко распространен и находит у многих безоговорочную поддержку, мы приобщим к нашей аргументации комментарии профессора теологии, тринитариста, который приходит к выводу, что популярные ныне дискуссии о слове эхад (один) столь же небезупречны, сколь и аргумент, связанный со словом элоѓим. Нельзя основывать доказательства многоличности Бога на том факте, что слово «один» иногда может определять собирательное понятие:

Еще более слабым аргументом [чем довод на основе анализа слова Элоѓим] является предположение, что ивритское слово «один» (эхад), употребляемое в речении Шма («Слушай, Израиль: Господь, Бог наш, Господь один есть»), подразумевает объединенное одно, а не абсолютное одно. Таким образом, некоторые тринитаристы делают вывод, что Ветхий Завет предлагает учение о многоедином Божестве. Конечно же, в некотором контексте это слово может обозначать объединенное множество (например, Быт 2:24: «и будут одна плоть»). Но это абсолютно ничего не доказывает. Подробное изучение всех мест Ветхого Завета, где встречается слово «эхад», показывает, что оно может нести всевозможные оттенки смысла, как и английское слово «один». Только контекст может определить, в каком значении используется слово — в значении количественного или собирательного единства»¹⁷.

Иногда можно услышать такой довод: если бы Божество состояло только из одной личности, то Его следовало бы описать словом яхид, то есть «одинокий, уединенный, отдельный». Тем не менее, слова эхад («один единственный») вполне достаточно для того, чтобы показать, что Божество состоит из Одной Личности. Яхид редко встречается в библейском иврите. В Библии это слово несет значение «возлюбленный», «единородный» или «одинокий», которое не совсем уместно при описании Божества¹⁸. В иврите есть еще слово бад, «одинокий, сам по себе, отделенный», которое, кстати, тоже употребляется по отношению к Единственному Богу. Во Книге Второзакония 4:35 говорится: «Нет еще кроме Него». Абсолютная одиночность Единственного Бога подобным же образом подчеркивается и в обращении: «Ты, Господи, один» (Неем. 9:6), «Ты один Бог всех царств земли» (IVЦарств 19:15), «Боже, один Ты» (Пс. 85:10). Единый Бог Израиля — это одна личность, не имеющая Себе равных и единственная в Своем роде. Он — Один в самом простом арифметическом смысле этого слова¹⁹.

Рассмотрев все это, трудно не почувствовать симпатию по отношению к еврею первого века нашей эры, путеводной книгой которого был Ветхий Завет, который с неослабевающим упорством держался за веру в Единого Бога, состоящего из одной личности. Любая попытка найти в Еврейских Писаниях хоть один намек на двуединство или триединство личностей внутри Бога-Творца окажется тщетной²⁰. Чтобы принять идею о том, что Божество состоит более чем из одной личности, необходимо пожертвовать правилами языка и грамматики. Ответственные историки, как светские, так и религиозные, соглашаются с тем, что евреи времен Иисуса строго придерживались веры в одноличного Бога. Величайшей насмешкой истории можно назвать тот факт, что христианские богословы отказали евреям в праве толковать природу Бога согласно их собственным Писаниям. Посему необходимо вновь дать высказаться евреям:

Ветхий Завет строго монотеистичен. Бог — личность в единственном числе. Предположение о том, что в Ветхом Завете можно найти или предугадать Троицу с давних пор возымело влияние в богословии, однако оно абсолютно беспочвенно. Евреи, как народ, находившийся под влиянием учения Ветхого Завета, стали непримиримыми оппонентами всех политеистических тенденций, и они остаются неумолимыми монотеистами по сегодняшний день. В этом смысле между Ветхим и Новым Заветами нет противоречий. Продолжена монотеистическая традиция. Иисус был евреем, наставленным родителями-евреями в учении Ветхого Завета. Его учение оставалось еврейским на все сто; да, новая весть, но не новая теология²¹.

Иудаизм не настолько освобожден от догм, как это может показаться… В иудаизме есть свои собственные догматы и символы веры. «Шма Исраэль» (Втор. 6:4) — это не только молитвенная формула и заповедь; это еще и исповедание веры, которое важнее всех остальных еврейских постулатов веры, принятых в ходе истории. А в качестве исповедания веры «Шма» является подтверждением единственности и уникальности Бога. В ней содержится высочайшее проявление «еврейского монотеизма»: «Адонай²² наш Бог; Адонай один…» Христианские символы веры — Апостольский символ веры, Никейско-Константи­но­поль­ский символ веры, Афанасиевский символ веры, если упомянуть главные из них, — оцениваются евреями как прямое противоречие этому фундаментальному положению еврейского монотеизма. Точнее всего эту мысль выразил Клод Монтефиори: «Что касается природы Бога, все евреи рассматривают такие учения, как божественность Христа, Троица, Вечносущий Сын, личности Духа Святого, как нарушение божественного Единства и заблуждение»²³.

Верование, утверждающее, что Бог состоит из нескольких личностей, такое, как христианское учение о Троице, является отклонением от концепции единства Бога. В течение всей  своей истории Израиль отвергал все, что искажало или заслоняло концепцию чистого монотеизма, которую он дал миру; евреи скорее обрекут себя на скитания, страдания, смерть, нежели признают что-либо, что может ослабить ее²⁴.

 Теологи-тринитаристы долго боролись с очевидной проблемой, не находя возможности примирить Троицу с унитарным фундаментом христианства. Богослов-тринитарист Леонард Ходжсон писал:

[Христианство] возникло в рамках иудаизма, а монотеизм иудаизма тогда, как и сейчас, являлся унитарным. Как должна была христианская Церковь устроить свою теологию, чтобы выразить новое знание о Боге, полученное через Иисуса Христа?.. Можно ли было провести ревизию монотеизма так, чтобы он вместил новое откровение, не переставая при этом быть монотеизмом?²⁵

Иисус был евреем, преданным символу веры Израиля (Мар. 12:28 и далее). Один этот факт должен убедить нас в том, что в процессе создания религии произошел отход от еврейского символа веры Иисуса. Еще раз на мгновение вспомним, что иудаизм всегда был унитарным, и никогда не был тринитарным. Именно в еврейской школе мысли, вдохновленной верой в Единого Бога Израиля, был воспитан, достиг зрелости и начал свое уникальное служение обещанный Мессия. Можно ли как-нибудь проиллюстрировать тот факт, что Иисус сохранял веру в Единого Бога евреев и учил этому других в течение всего своего служения? Чтобы ответить на этот вопрос, есть смысл непосредственно обратиться к его словам, тщательно и верно записанным его спутниками в то время, когда он проповедовал Благую Весть наступающего Царства Божьего в Палестине (Мар. 1:14, 15; Лук. 4:43, и т. д.).