ПРИНЦИПЫ И ПРИТЧИ

1. ПУТЕВОДИТЕЛЬ ПО ЖИЗНИ

Если человек вооружен знанием принципов, то ему не будут страшны любые жизненные трудности. Он может оказаться в совершенно необычной ситуации и весь его жизненный опыт не прольет ни малейшего света на его положение, но если он знает принципы владения ситуацией, то шансы избежать чрезмерных трудностей повысятся. Принципы – это как звезды, они есть всегда и светят всем. Лоцман, знающий лишь акваторию порта и свой канал, только там и сможет помочь, а в открытом море ему нет работы. Применив свои знания в чужому порту и попытавшись провести в нем судно, он неизбежно приведет его к гибели. Такое случалось не раз в практике судовождения, когда люди пытались использовать накопленный опыт без учета изменившихся обстоятельств. При этом они даже цитировали своих учителей по соответствующей теме, не сознавая, что те, скорее всего, ужаснулись бы “исчерпывающим знаниям” учеников. Иногда бывает выгоднее оторваться на минуту от мыслей о текущем затруднении и постараться увидеть принципиальное его отличие от предыдущего опыта. Тогда можно увидеть более фундаментальные истины, причем, не обязательно новые. Конечно, невозможно всегда оставаться беспристрастным. Лишь некоторые в состоянии быть во всех случаях на стороне правды, в основном люди предпочитают иметь правду на своей стороне. В дискуссиях аргументы подбираются в соответствии с тем, что хотят доказать, и редкий спорщик бывает достаточно честен, чтобы обнародовать мысль, противоречащую его тезису. Так и при чтении всегда присутствует искушение поддаться определенному предрассудку, которым на данный момент увлечен читатель. Давайте честно признаем эту общую нашу слабость и постараемся действительно быть честными с самими собой. Признаем, по крайней мере, некую абстрактную вероятность, что мы можем ошибаться, и лишь привлечение фундаментальных знаний, принципов, укажет точный путь. Если вы уже пришли к мысли, что обнаружили в себе недостаточно милосердия и любви, не считайте, что самый суровый приговор уже вынесен вам, и не нужно искать дальше. Согласитесь, что в чрезмерном рвении выразить свою любовь к людям кто-то способен до того увлечься, чтобы забыть о служении Богу. Если же, с другой стороны, вы всегда следуете стиху: “сначала чистый потом миролюбивый”, то не сердитесь при частом напоминании другого стиха: “любите друг друга”, ведь любовь самая большая из всех благодетелей на свете, тогда как гнев не всегда праведен. С некоторым усилием мы все же исследуем принципы, постаравшись оставить в них минимум предубеждений, а чувства, неизбежные спутники человеческой натуры, использовать во благо новых знаний. Что подразумевать под принципами? По значению это близко к слову “первый”, но его мы используем в выражении “первый принцип”, не боясь при этом тавтологии или противоречия. Принцип может быть первым, если он описывает нечто фундаментальное. Один такой принцип может быть основополагающим для целого ряда законов или правил поведения. Но хотя принципы и лежат в основе всего, часто к ним обращаются в последнюю очередь, продираясь сквозь нагромождения жизненных впечатлений, а то и всей жизни не хватает, чтобы усвоить хотя бы один. Дитя всматривается в мир и видит предметы. Строго говоря, все что приводит в движение его мышление, приходится на область чувств. С этого начинается и любой другой этап в нашем развитии. Мы ощущаем и анализируем ощущение, сравнивая его с другим опытом, классифицируем и снова запоминаем. Затем, создав некоторый запас хорошо проверенных знаний, мы переходим на следующую ступень. Ребенок вскоре начинает применять накопленный опыт. Мы считаем ребенка недостаточно смышленым, если он продолжает спотыкаться о любой выступающий над полом предмет, даже имея многократный опыт падения. Обычно это не требует много времени. Он узнает о свойстве незакрепленных предметов падать с высоты гораздо раньше знакомства с законом всемирного тяготения. В этой связи взрослые гораздо менее научаемы, чем дети. Они знакомы со всеми накопленными человечеством знаниями и сверх того еще имеют мудрость, данную прямо от Бога – Писание, но редко прибегают к этим познаниям. В жизни много такого, чего легко можно избежать, если пользоваться накопленной поколениями мудростью. Иногда промахи бывают настолько смехотворны, что вызывают неловкость у посторонних. Я припоминаю пару случаев, когда виновник происшествия лишь спустя некоторое время оказывался в состоянии оценить свой просчет и посмеяться со вместе всеми. Так, один бизнесмен легкомысленно поставил свою подпись под залоговым поручительством, не подозревая даже, на что он идет. Как нередко и бывает в таких случаях, гражданин оказался неплатежеспособным, и наш герой был близок к банкротству. И в череде этих событий, открыв однажды Библию для утешительного чтения, сразу же оказался на странице Притчей, где давался совет именно на такой случай жизни. “Какой я дурак! – подумал он, – я бездумно дал себя одурачить, когда в Библии все уже объяснено самым доходчивым образом. Если б я смог почитать ее раньше, то избежал бы всех неприятностей”.В другом случае молодому человеку случилось возвращаться ночью через сомнительную часть города. Он услышал голоса ссорящихся мужчины и женщины, а затем и ее недвусмысленные крики. Юноша решил проявить галантность и поспешил на помощь. В самый разгар миротворческой миссии парень получил удар сковородой по голове от “пострадавшей” стороны. Пролежав около часа в водосточной канаве и придя в себя, он тут же принялся вспоминать подходящие афоризмы, касающиеся правила невмешательства не в свои дела. Можно придти к выводу, что нам следует быть рассудительнее и в приведенных примерах сдержанность, граничащая с гордостью, была бы извинительна. Но разве все мы не впадаем в подобные ошибки, не спровоцированные ничем, но сами провоцирующие еще большее зло? Если наши ошибки вызывают разлад в головах многих людей, последствия могут быть неприятнее, чем сотрясение одних только своих мозгов. Примеры того, как люди упускают возможность на практике применить хорошо им известные максимы, бесчисленны. Не раз слышали мы выражение “доброе слово обернется злым ответом, а злое слово вызовет ярость”. Мы не против, чтобы зло и ярость не встречались нам, но как часто удается нам вставить доброе, врачующее слово, когда страсти накаляются? Многие ли в состоянии не дать выскользнуть грубости, когда чувствуют свою правоту и тем облегчить душу? Мы знаем, что суд может вершить лишь Господь, а нам завещано в это не вникать. Нам легко даются воспоминания, как кто-то пытался судить наше поведение в момент испытания, и мы даже очень правильно его урезонили. Но как трудно самому воздержаться от того же. Существуют различия во мнениях и человеку свойственно выбирать худшее: осуждают причины, преувеличивают ошибки и выносят приговор, как будто Господь ничего и не завещал. Одни разбирают ошибки, допущенные братьями, другие судят осуждающих. Трудно придерживаться верного курса, хотя все мы отлично знаем основные принципы этому. Мы избежали бы многих неприятностей, если бы чаще обращались к принципам. Мы знаем, что равновесие есть первый жизненный принцип. Писание рекомендует нам быть сдержанными, скромными и здравомыслящими. По опыту и из наблюдений нам известно, чем оборачиваются для людей излишняя неуемность и одержимость навязчивой идеей. Но мы имеем к этому постоянную склонность, и принцип равновесия был бы очень уместен именно в эти моменты. Мы легко воспылаем негодованием к тому, кто напомнит нам об этом. “Сейчас не время говорить о сдержанности и скромности. Это минута испытаний и необходимо максимально сконцентрироваться на том, чтобы опасность миновала”, думаем мы. Правда в том, что мы имеем природную склонность игнорировать принципы, которыми должны бы руководствоваться, а живем по тем установкам, которые почерпнули в прошлом и которые подходят к данному моменту. Правильнее всего было бы постараться пользоваться как можно большим числом принципов. Было бы чрезмерным надеяться, что автор сам полностью свободен от предубеждений, и что его честность будет принята за чистую монету всеми читателями. Было бы слишком ожидать, чтобы читатели совершенно отбросили свои предубеждения и заинтересовались бы столь необходимыми им принципами в большей степени, чем теми, что им случалось применять на практике. Здесь можно нащупать путь к решению проблемы. Попробуем представить дело так, будто мы на собственном примере будем предлагать проверить действие принципов. Возможно, следующие главы, написанные по этому принципу, принесут хоть немного пользы. Большего, наверное, и ожидать нельзя.

2. РАВНОВЕСИЕ

Читателей не нужно убеждать, что принцип равновесия наиболее подходит для углубленного изучения как первоочередной. Равновесие выражает в одном слове библейскую идею скромности и пристойности, избегая приписывать себе праведность и тем более непогрешимость. Сюда входит элементарное признание того, что верблюд больше комара, и что наши глаза полны соринок. Принцип универсален, и он может пройтись не только по читателю, но и по автору. Вернейшие и важнейшие из принципов являют свое отличие от менее значительных тем, что могут прилагаться для испытания к любой идее и всегда окажутся одинаково действенными. Это то и указывает безошибочно на равновесие. Что бы мы ни имели в виду – материальное, моральное, духовное или умственное – недостаток равновесия вызовет нестабильность. Горожанин, помогающий метать сено на повозку, обнаруживает, что принцип равновесия очень важен при попытке положить сено на самый верх. Первый его опыт, скорее всего, вызовет смех у крестьян именно отсутствием чувства равновесия. По дороге каждый толчок будет усугублять шаткое положение сена. Если сопровождающие груз люди будут обходиться лишь наблюдением, то могут вскоре лишиться не только сена, но и повозки. Принцип приложим к любой ситуации любой степени важности. Всегда требуется соблюдать равновесие: в расположении груза, строительстве здания, бизнесе, в отношениях между людьми. Очевидно, наибольший интерес вызывает приложение принципа равновесия к личности. Общество состоит из личностей. Бизнес творится людьми, ими же пишутся и книги, включая и священные для нас. Чтобы что-то изменить к лучшему, начинать нужно с отдельных личностей. Читатель тут же может подсказать: “начни с себя”, и будет прав. Все мы нуждаемся в подобной поправке. Если человек не сознает, что он мог быть хотя бы когда-то в состоянии нарушенного равновесия, то, скорее всего, он из него никогда не выходит. “Если вы находите в себе силы признать свои промахи, – говорил Раскин, – то у вас есть повод доверять своему сознанию”. Всякий знает, что малозначительное дело успешнее всего завершается, когда ему придают преувеличенное значение. Одно воскресное приложение постоянно извещало своих читателей о том, что известнейшая личность помещает для них статью необыкновенной важности. Читатель мог быть уверен, что на следующей неделе статья выйдет с пометкой еще большей важности. И никто не замечал экстравагантности ситуации. Точно также человек, не сознающий своей неорганизованности, не вызывает у нас доверия как возможный консультант в чем бы то ни было. С другой стороны, зная о ком-то как о человеке очень собранном и справедливом, мы будем потрясены его признанием, что и ему случается быть в расшатанном состоянии. Хотя удивляться тут нечему, ибо именно такое замечание наилучшим образом свидетельствует все о том же развитом равновесии его характера: оно то и информирует его о том, что часть его “я” вышла из-под контроля. Если нам удастся отметить, что один наблюдаемый сознает, что он находится под действием какого-то предрассудка, а другой – нет, то этим, в сущности, и выделяется вся разница между их индивидуальностью. Даже на биологическом уровне равновесие в характере постоянно находится в действии. Ребенок учится видеть взаимосвязь неучтенного замечания и следующего за ним наказания. Пьяница теряет контроль именно над равновесием своих систем и потому опускается. Здоровый же человек не дает своим системам отклониться сколько-нибудь значительно от вертикали, ибо хорошо знает, что ему нужно. Чувство меры некоторые авторитеты приравнивают к зрению и слуху, оно реагирует на малейшие отклонения и позволяет вносить коррективы. В чрезвычайной ситуации чувства могут подвести нас. Пилоты рассказывают, что в ночном полете вполне возможно положить самолет вверх шасси и не заметить этого. Так одному из них случилось обнаружить, что аппарат стремительно приближается к океанской поверхности, хотя ему казалось, что монотонность горизонтального полета не нарушалась.  В этом чувстве равновесия есть поразительное сходство между физическим и умственным. Люди могут изначально не обладать чувством, которое дано другим, а могут и потерять врожденную способность по каким-то причинам. Они могут увлечься ложной доктриной или неверным ощущением. И любовь, и ненависть одинаково способны заставить лишиться чувства меры. Не нужно, однако, чересчур полагаться на противопоставления. Гордыня может лишить чувства меры, а скромность – нет; гнев может, а добродушие – нет. Зависть, чувство превосходства, ярость, задиристость – все это может повредить состоянию равновесия самых развитых умов. Радость, миролюбивость, страдания, кротость, вера, доброта – все эти признаки духовности придают стабильности характеру. Даже любовь, направляемая Господом, действует также. Только человеческая страсть оказывает пагубное действие на равновесие духа. Возможно, кто-то из христиан думает, что в их общине проявления плоти так счастливо избегнуты, что им-то уж гарантировано равновесие духа. Так должно бы быть, но, увы, этому нет примеров. Еще апостолы показали, что христиане не чурались плотских утех – нет оснований полагать, что человеческая натура стала лучше за истекший период. Под действием Правды Бога человек способен предотвратить влияние страсти на его поступки. Он может достичь того, что его перестанут привлекать низменные страсти, а утонченность и скромность, напротив, станут выпуклее. Религия стала сценой для бесконечных и совершенно бесплодных споров по поводу значимости того или иного слова Писания. Такие сотрясения воздуха также отмечены ими как работа плоти, приводящая к умственному дисбалансу. Одно из злейших проявлений плоти – гордость – часто принимала особенно уродливые формы именно в церкви. Она скрывается под столь многими личинами, изобретенными человеком, что этот человек и сам начинает верить, что он скромный ревнитель правды, не подозревая, что червь высокомерия уже лишил его душу равновесия. О том, что история христианства полна таких примеров, никто уже не спорит. Фарисеи и книжники отрицали, что они гордецы, а если и были чем горды, то исключительно Законом Божьим. На самом деле страшный грех неприятия Мессии был их плотским грехом. Также было потом с попами, шумно освещавшими в красочных брошюрах свои миссионерские подвиги. Имеем ли мы иммунитет против зла? Нет ли опасности попасть в объятия гордыни, представляющейся частью правды Бога? Том Худ объяснял, что самозванные святые гордецы из гордецов. Само понятие святого предоставляет возможности для маскировки. Святой может лопнуть от гордости за свое священство и от сознания превосходства во всеведении. Братья, занятые организацией экклесии, могут задуматься о своем величии рядом с другими. Проповедник-агитатор может почувствовать себя героем в случае удачной “вербовки”, не ведая еще, чем она впоследствии обернется. Отдельные критики могут посвятить себя “борьбе”, пребывая в убеждении, что одно их участие прекратит все споры, или, напротив, брезгливо устраниться от дискуссий. Братья смогут тогда судить друг друга, а целые экклесии будут благодарить Бога за то, что они не такие как все. Из всех плотских зол гордыня более всех нарушает равновесие, а потеря чувства меры, в свою очередь, является хорошим щитом для гордости. Таковы основные причины потери равновесия отдельными братьями и целыми экклесиями. Как защититься от этого? Как своевременно обнаружить потерю равновесия в себе? С этого начнется путь к выздоровлению. Надо честно прилагать принципы к своему положению, чтобы найти причину, вызвавшую всплеск гордости. Правильность этого метода легче осознать на примере экстремальной ситуации. Положим, брат придает слишком преувеличенное значение книге Даниила. Он часто ее цитирует и заводит о ней разговор при всяком удобном случае. До какого-то момента все идет хорошо. Специализация дает замечательные знания в одной области, и это может быть полезным для многих. Этот же брат обращается к Даниилу даже тогда, когда требуется свидетельство совсем иного материала, мы же начинаем осознавать его односторонность – нарушение равновесия. Когда брат начинает требовать от кандидата на крещение особых познаний в пророчествах Даниила, заведомо превосходящих таковые у обычных членов экклесии, мы обретаем уверенность в болезненности его дисбаланса. Как помочь ему? Возможно, при первой попытке мягко урезонить он решит, что мы ищем, как умалить значение книги Данила. Он горячо встанет на защиту пророчества со словами Христа: “Читающий да разумеет”, как если бы мы были не согласны с этим. В этом случае его равновесие еще более пошатнется. Если же удастся убедить его применить принципы и на время оторваться от дотошного копания в его любимом предмете, здравый смысл еще может вернуться к нему. Готовящемуся к крещению, конечно, необходима некоторая сумма знаний Слова Божьего, но не всеобъемлющая. Новообращенные еще только дети во Христе, и им надлежит еще учиться. Более того, эти знания должны относиться ко всему Слову, а не так чтобы в одной части больше, а в другой меньше. От них не требуется знать абсолютно все о смысле пророчества Иезекииля или в совершенстве знать законы, данные через Моисея. Они должны знать лишь основные принципы и быть готовыми к дальнейшему изучению Писания. Рассуждая обо всем этом, кто-то может решить, что попытка базировать учение на принципах может привести к ошибке. Если он не совсем потерял чувство меры, то ему придется признать, что невозможно требовать всестороннего знания Библии и тем более нельзя слишком придирчиво относиться к отдельным ее частям. Такое обращение к принципам и выбор примера, свободного от предрассудков, есть лучший способ возвращения равновесия. Большинству людей трудно оставаться беспристрастным к своему любимому предмету, подобно родителям, которые не могут нарадоваться на свое единственное чадо. Если они без всякого основания жалуются на плохое отношение к их сыну, то самое лучшее, что можно сделать, – это посоветовать им мысленно поставить на его место чужого ребенка. Равным образом, если кто-то акцентирует внимание на одной стороне правды, то лучше всего постараться убедить его рассмотреть другой, равный по значимости, аспект Библии. Если мы признаны вникать во все вопросы, волнующие братьев, то необходимо выбрать универсальные принципы, приложимые ко многим проблемам. Хорош ли принцип? Готовы ли мы применить его не только к назревшему вопросу, но и к любому другому? Если мы не чувствуем себя готовыми к этому и не можем поступиться своей “находкой”, или вообще не считаем нужным привлекать принципы, то равновесие уже где-то потеряно. Если мы достаточно умны, то постараемся подобрать принцип и хорошенько исследовать его и тогда обретем равновесие здравомыслия, пристойности и темперамента. У этого предмета есть другой аспект, слишком значительный, чтобы разбирать его в конце главы. Здесь будет дано место значительным пунктам закона, которые обычно недооцениваются, и менее важным, обычно переоцениваемым. Также найдется место извечной трудности побуждать читателей Библии вникать в ее простые истины. То же можно сказать о немыслимо трудной задаче убеждения людей в том, что вечные Законы Бога более весомы, чем человеческие.

3. БОЛЕЕ СУЩЕСТВЕННЫЕ ВОПРОСЫ

Когда не удается поддержать принцип равновесия, возникает серьезная опасность, что могут быть игнорированы основные правила хорошего поведения в то время как все внимание будет уделено менее важным аспектам, случайно всплывшим на момент рассмотрения. Такое безразличие к незапятнанности самого существенного отмечалось во все исторические отрезки. Наиважнейшее не меняется. Оно может быть выражено в нескольких замечательных законах, так апеллирующих к нашему сознанию, что никто не может им противостоять. Они никогда не обсуждаются, но их никогда и не исполняют, а чаще попросту растаптывают подслеповатыми рукотворными законами людей. Важные обязанности, перечисленные пророком Михеем по сути таковы же, как и данные Христом. Пророк утверждал, что должно “поступать по справедливости, быть милосердным и быть кротким пред Богом”. Христос настаивал, что важнейшие стороны закона есть суд, милость, вера и любовь к Богу. Относительно милости двух мнений не существует. Неверующий тоже может быть скромным, но одна только кротость – это еще не все, что требуется. Человеку нельзя быть кротким с Богом, но при этом отстоять от веры. И наоборот, если человек состоит в истинной вере и понимает важность любви к Богу, то он, безусловно, придет к покорности. Почему так происходит, что этим важнейшим принципам практически всегда предпочитают нечто более важное в глазах людей на текущий момент, но что по истечении веков на людей уже не производит впечатления. Фарисеи не оспаривали фундаментальности принципов, заложенных Моисеем. Они сами были в состоянии указать на ошибки своих отцов, не соблюдавших их. И они же не замечали своих собственных промахов в отношении принципов. Со свойственной человеку способностью самоуспокаиваться они утешались тем, что относили свои худшие поступки к ревностному служению Богу – Ему же на пользу! Это рвение по законности толкало их на побитие камнями грешницы; скрупулезное исполнение субботы доводило их до отказа лечить больного в этот святой день; и, несомненно, после казни Христа все эти святоши разошлись по домам, превознося на ходу свою святость и комментируя зло, содеянное Иисусу, исключительно ревностным соблюдением интересов Господа. Как избежать такого пугающего самообмана, выводящего нас из равновесия, толкающего на преувеличенную оценку второстепенных положений и уводящего от исполнения действительно важного? Мы склонны к таким ошибкам, и причины этому так различны у различных поколений, что если не иметь отчетливого понятия о принципах, то и ошибки отцов ничему нас не научат. Мы вполне представляем разницу в размерах комара и верблюда. Излишняя дань незначительному проистекает от того, что мы заставляем себя смотреть на комара через микроскоп, отсюда и чрезмерные укрепления, которыми мы отгораживаемся от несущественной угрозы. Первое, что можно сделать, чтобы оградить себя от подобных ошибок, это не отмахиваться от вероятности того, что мы тоже можем ошибаться. И не рассматривать ошибки как нечто абстрактное, а сразу придавать им статус практического. Здесь опять имеет значение фактор эпохи. Даже на протяжении жизни одного человека его суждения неоднократно корректируются. Человек бывает гораздо более беспристрастен к своим действиям, совершенным лет десять назад, чем к ошибкам последних дней. В давно прошедших дискуссиях сквозила совершенная уверенность в правоте, искренне верилось в доброту намерений, даже если результаты вызывали на самом деле хаос. Но, во многих случаях, по прошествии десятилетий в частной беседе делались признания, что имели место ошибки в суждениях, и выражалось сожаление об этом. Этому есть многие объяснения, но попытка найти дорогу в лабиринтах человеческой души может только увести нас от настоящей темы. Мы постараемся разобраться с обманчивой и греховной сущностью человека позже, но сейчас мы говорим о приличествующем отношении к законам Бога. Когда мы с большим трудом взбираемся по очень крутому склону холма, то склон этот представляется нам самой большой деталью окружающего ландшафта, но с расстояния в несколько километров его и различить то невозможно среди десятков холмов, рассеянных у подножья большой горы.  Подобным же образом – при ближайшем рассмотрении – мы можем получить более верное представление о наших правах и обязанностях. Легко можно представить, что двое фарисеев могут соглашаться с великими принципами, предложенными пророком Михеем. Они могут настолько соглашаться, что им и обсуждать-то будет нечего. Истина, принятая всеми, может стать мертвой истиной. Ум совершенствуется в работе. Вот почему люди склонны преувеличивать значение фактов, которым они уделяли много внимания или они были предметом дискуссий. Наши фарисеи могли посвятить целую жизнь обсуждению исполнения обряда омовения или необходимости держаться подальше от остальных граждан. И делали они это в самой естественной манере, тогда как действительно важные принципы вообще не входили в сферу их внимания. И поэтому они легко творили беззаконие, ненавидели милосердие, высокомерно отворачивались от самого Бога, хотя ни на минуту не отрицали правоты пророка Михея. Отрицательное отношение Христа к фарисеям основывалось на их безжалостности к согрешившим. Он всегда настаивал на важности приложения принципов к своему поведению, а не к его формальной стороне; указывал на их чрезмерное рвение в исполнении мелочей и в полном отторжении важных сторон веры: милосердия, праведного суда, любви к Богу; указывал, что знай они истинное значение слов Писания, касающихся милосердия, то не приговаривали бы безвинных; говорил – нет сомнений, что это вызывало бурю негодования у “праведников” – о том, что первейшие грешники – блудницы и мытари – попадут в Царство Божье прежде них. Своим ученикам Господь давал такие же советы. Мф.25 дает больше указаний на этот счет, чем это общепризнанно. Лучшим примером этому служит притча о талантах. Что понимать под талантами? Может быть возможность самому слабому христианину иметь кров, хлеб и воду? В притче слуга, спрятавший деньги и навлекший на себя гнев господина, не представлен как растративший добро на роскошное времяпрепровождение. Он спрятал деньги из боязни жестокости хозяина, который захочет жать там, где не сеял. Иного приговора от такого хозяина и ожидать было нельзя. Если суровый господин желает собирать даже там, где не прятал, то тем более можно ожидать его желания найти там, где им было оставлено. Незадачливый слуга думал лишь о том, чтобы угодить хозяину тем, чего тот не просил, но не предусмотрел того, что господин может спросить в будущем. Разве история христианства не полна таких аномалий? Плоды, о которых Христос просил, не выращены, но невероятные усилия приложены были к производству таких “плодов”, о которых Иисус никогда не просил. Это худшее из проявлений факта потери равновесия и опасность дальнейших потерь не исчезла. Картина суда делает наибольшее ударение на том, что будет хорошего: праведные получат награду за содеянное добро, а не простое уклонение от зла. Отвергнутые пострадают за упущенную возможность исполнить должное, а не за совершенное зло. “Блаженны накормившие голодных, напоившие жаждущих, призревших больных и давшие одежду нагим. Отойдите, отверженные, ибо вы ничего этого не сделали”. Принцип здесь тот, что все сделанное или не сделанное нами добро последнему из слуг Христовых есть отражение нашего отношения к самому Христу с тем же знаком. В последний день нам не удастся оправдаться чистотой помыслов в делании того, чего Христос от нас не просил. Когда подобные извинения приходят на ум нужно тут же вспомнить о неразумном слуге и прикусить язык. Наш хозяин не потребует урожая с поля им не сеянного, не станет следить за нашей стерильностью, им не завещанной, но уж точно потребует отчета об исполнении так терпеливо им объясняемых заповедей. Если мы даем пищу и воду голодным и жаждущим, то тем самым мы даем самому Христу; отказывая – отказываем Христу. Если мы грешим против братьев и раним их слабое сознание, то тем самым отвергаем Иисуса, и так же верно, что, отвергая тех, кого Он призрел, мы отвергаем Его самого.  Странно, что некоторые не видят греха в отвержении высказывающих “крамольные” взгляды. Случается слышать по поводу отношения к таким братьям: “Мне жаль, но я не могу рисковать моим спасением, преломляя хлеб с отступником”. Как будто кто-то может привести пример из Писания, чтобы там наказывали за непонимание долга; никто не отнимает у нас спасение за расхождения в толковании Евангелий Христа. Трудно даже понять, откуда такие взгляды могли появиться. Христос их не проповедовал ученикам; апостолы не упоминали о таковых в своих посланиях к церквям. Идея укрыться за суровым осуждением других не принадлежит Библии. Хотя Павел и предписывает удаляться от недобросовестных слуг Христовых, он также ясно указывает на опасность увлечения осуждением других. Правда такова, что мы одинаково рискуем спасением как чрезмерной терпимостью, так и излишним отстранением. Мы должны прислушиваться ко всему, что советует Господь, и последовательно применять к нашей повседневной жизни. Нельзя ударяться в крайности, желая быть предельно чистым. Мы не должны возмущаться до такой степени, чтобы за этим последовал разрыв братских взаимоотношений. Нужно стараться избегать ужасных последствий от непродуманных суждений. Мы должны любой ценой, даже потерей друзей и возможным унижением, следовать Христовым указаниям. Мы слабы и часто ошибаемся, и многое в нашем поведении прямо взывает к помощи Бога, – Бога, а не людей. Короче, давайте обращаться непосредственно к Христовым заповедям вместо того, чтобы просить награды за нами содеянное, но им не требуемое.