Большинство комментаторов соглашаются с тем, что одной из особенностей приглашения на Среднем Востоке является то, что гостей приглашают дважды. После принятия первого, предварительного приглашения, делаются соответствующие приготовления в расчете из количества званных гостей, и после приготовления пиршества, рассылаются слуги, которые и собирают всех званных гостей за столом в урочное время⁽¹⁾. В притче званные гости отказались прийти после второго приглашения, хотя и приняли первое. Вывод ясен. Наш Агнец Христос был заклан, и теперь мы приглашены на брачный пир, быть причастниками в преломлении хлеба, прообраза последней “вечери”, которой должно свершиться в Царстве Божием. “Идите, ибо уже все готово”, - постоянно звучащий призыв - до сих пор действующее приглашение. Отказаться от второго приглашения, означает невероятную невежливость и совершенное полное неуважение хозяина. Так что в том, что все званные отказались от приглашения существует тоже доля нереального. Нереальность так же еще видна и в тех очевидно надуманных извинениях, которые бормотали званные. Как правило, пиры (как и ужин) совершаются во второй половине дня, вечером, когда уже никто не работает. Обычно ужинали, или вечеряли, после трудового дня (что, кстати, видно из Лк 17,8). Один в свое извинение сказал, что он купил землю и хочет пойти посмотреть ее. Приобретение имущества на Востоке занимает очень много времени, ибо перед приобретением земли осматривается каждое дерево, каждый куст и каждое сооружение на ней. Это все равно, что сказать, что я только что через интернет купил дом в другой стране, дом который я никогда не видел, а потому сегодня вечером мне необходимо съездить туда и посмотреть его. Более того, отношение к времени на Среднем Востоке далеко не такое же, как где-нибудь еще в мире. Если человек говорит, что ему нужно что-то сделать прямо здесь и сейчас, то это дело легко переносится на другое время и в другое место. Ко всему прочему все они уже дали согласие присутствовать на пиру. Другой человек, который утверждал, что купил пять пар волов и хочет испытать их, также говорил очевидную неправду. Вот одно из описаний торговли волами в селениях Востока: “Волы приводятся на базар. Где-нибудь недалеко от базара отводится небольшое поле, где будущие покупатели могли бы испытать волов... (или же) крестьянин, собирающийся продать своих волов, заранее извещает своих друзей, потенциальных покупателей, о том, что, если они хотят купить у него их, то он будет пахать на них в такой-то день, на таком-то поле, а они могут посмотреть на волов в работе... где продаваемым волам устраивается совершенно полное испытание. В любом случае полное испытание волов происходит задолго до того, как им назначается цена”⁽²⁾. Дальше, это человек утверждает, что он купил пять пар волов. Для крестьянина это было крупным приобретением. Вряд ли он приобрел их без должной и основательной проверки, без долгой и утомительной торговли, чтобы хоть чуть-чуть сбросить цену, что также является частью Палестинской культуры. Впрочем, само извинение со ссылкой на животных, было, мягко говоря, неуместно, ибо говорило о том, что животные этому человеку дороже, чем пригласивший его хозяин дома. То же самое и с извинение только что женившегося не имеет под собой никакого основания, ибо любая свадьба планируется заблаговременно, так что и это извинение на пир было таким же надуманным. И зачем тогда нужно было принимать приглашение в первый раз?

Как мы уже заметили, реакция хозяина дома также была необычной. Вместо того, чтобы наплевать на все и на всех, он еще более унижается в глазах своих соседей, продолжая приглашать к себе других людей, но на этот раз нищих и убогих - всякого рода отверженных людей. До этого он приглашал своих знакомых из своего родного города, теперь же он звал совершенно незнакомых, живших под забором, ему людей. И это звучное приглашение, со всеми вытекающими из этого насмешками и презрением, является прелюдией к громогласному призыву, обращенному к нам Лукой в конце своего Евангелия, призывом исполнить свой долг - прямо сейчас идти по всему миру, призывая всех людей на пир Божий. Нам сегодняшним очень трудно понять, что для нищих из притчи, было почти невозможно отказаться от приглашения. Нищий должно быть был сильно удивлен, что его, далеко отстоявшего от хозяина дома на социальной лестнице, вдруг пригласили к нему за трапезу, на большой ужин. В его голове должно быть сразу же возникли мысли о том, что, что-то здесь не так, что здесь должна быть какая-то ошибка, что не может быть, чтобы среди приглашенных оказался именно такой человек, как он. Когда и что я мог сделать для него, думал он? Я никогда не смогу отплатить ему тем же... И, уж само собой, кто-кто, а они-то не получали первого приглашения. Они были приглашены на пир, на ужин неожиданно. Нереальность происходящего в притче, говорит нам об удивительной и невообразимой милостиво дарованной нам благодати, о том, как Хозяин дома приказывает Своим рабам хватать первых встречных, и тащить их за трапезу, на ужин.

Слова, “никто из тех званых не вкусит моего ужина”, кажутся очевидным преувеличением, если не знать, что часть пищи с праздничного стола посылалась тем, “кто действительно” не мог присутствовать на пиршестве⁽³⁾. Отказавшиеся думали, что они могут поужинать и не приходя на пир. Они полагали, что для хозяина дома достаточно было принятия приглашения, а также их невнятных извинений, что этот господин настолько безразличен, что не заметит очевидных несуразностей в их извинениях. Они нисколько не заботились о его чувствах, о том, что их отказ может причинить ему боль. И самое главное, они же не отказались от первого приглашения, а значит и надеялись получить некоторую часть со стола, думая, что им что-то пошлют с пира. А теперь посмотрите, как все это хорошо подходит также и к нам, к тем, кто принял приглашение в Царство Божие. Мы все склонны думать, что Бог может не заметить, не обратить внимания, не почувствовать все наши невнятные извинения за недостаток серьезного отношения к Нему. “Все, что от вас требуется, сказать Ему “да”. Передо мной лежат несколько выводов, несколько обобщений того, к чему пришел и я при изучении притчей и, особенно, в Лк 15, где говорится о “покаявшемся” сыне больше, как о “найденном”: “Из учения (Христа) следуют два очень важных вывода, во-первых, никто не может войти в Царство без приглашения Божия, и, во-вторых, никто не может оставаться вне, если только сам не захочет этого. Человек не может спасти себя сам, но он может погубить себя... Иисус видит глубочайшую трагедию человеческой жизни не в огромном количестве совершаемых нами ошибок и глупостей, а в огромном количестве не сделанных добрых и мудрых вещей, не сделанных нами лишь потому, что мы отказались принять величайший дар Божий”⁽⁴⁾.

Образом нас являются не только званные гости, но и рабы. Обратите внимание на то, что званные гости просили извинения за свой отказ непосредственно у приглашавших их рабов. Мы уже говорили, что благовествуя Евангелие, мы тем самым представляем этому миру Самого Христа. Нам необходимо ободрять принявших приглашение на ужин Господа, увещевая их тем, что Ему будет очень больно, если они откажутся прийти. И по этой же причине так ужасно выглядит то, когда мы сами, по собственной воле, не допускаем званных за трапезу Господню, и все только потому, что они нам чем-то не нравятся. Притча заканчивается тем, что за столом еще остается место, вызывая вопрос, займет ли его кто-нибудь? Поверят ли нищие и убогие в искренность оказанной им милости? Насколько настойчиво будут приглашать рабы? И на все эти вопросы необходимо отвечать ни кому-нибудь, а нам самим.

Примечания

(1) The many references to this are listed in I.H.Marshall The Gospel Of Luke (Exeter: Paternoster, 1978) p. 587.

(2) Kenneth Bailey, Through Peasant Eyes (Grand Rapids: Eerdmans, 1980) p. 97.

(3) J.D.M. Derrett, Law In The New Testament (London: Darton, Longman & Todd, 1970) p. 141.

(4) T.W. Manson, The Sayings Of Jesus (London: SCM, 1937) p. 130.

1-9 Притчи о суде

Господь много внимания уделял судному дню. Есть некая доля нереального в описании Им суда царя (Мф 25,40). Главное в том, что для нас день суда будет иметь очень важное значение, ибо нашим судьей будет сам царь (Царь неба и земли!) Когда представляешь себе суд, то в голове возникают образы строго судьи и бездушность помещения, где производится сам суд. Однако в притчах о суде сам суд выглядит не так, как представляется нам, неся в себе долю необычного. В притчах Господа судья сочувствует и сопереживает подсудимым (небывалое в человеческом суде!) Так он хвалит подсудимого: “хорошо... войди в радость господина твоего” (Мф 25,23). И тут мы видим блаженного судью, радующегося над вынесенным им приговором, и приглашающего порадоваться с ним все еще не верящего своему счастью верующего. Картина будоражащая воображение. Услышавший слова, “войди в радость господина твоего”, вряд ли мог что-то сказать на них в ответ. Сравните это с работавшими в винограднике всего лишь час, но получившим полностью дневную плату (Мф 20,9), а также с теми верными, которые почти искренне сомневались в том, что они что-то сделали для своего Господа из того, о чем Он им напоминал (Мф 25,38-40). Однако мы, в конце концов, преодолеем свою неловкость и войдем в радость Господа, встав перед славою Его “непорочными в радости” (Иуда 1,24). И притчи о суде говорят как раз об этом. Господин настолько очарователен, что рабы Его бодрствуют в ожидании возвращения Его, чтобы сесть за трапезой, которую будет обслуживать Он Сам (Лк 12,37). Здесь так же присутствует, обращающий на себя внимание, элемент нереального. Станет ли Господь на самом деле так вести себя (ср. с Лк 17,7), к тому же ночью? Станет ли Он обслуживать Себя Сам, да и вообще, обрадуется ли тому, что Его рабы бодрствовали, в ожидании Его? И все же эта необычность говорят нам очень о многом. Например, о невыразимой словами радости Господа из-за того, что мы бодрствуем в ожидании Его второго пришествия, а также о том, что Он сильно удивит нас Своей радостью и восторгом по этому поводу. А почему жених так строг по отношению к опоздавшим на брак (Мф 25,12; Лк 13,25)? Не потому ли, что человеку жизненно важно, бросив немедленно все, встретить пришествие Господне? Любое промедление будет говорить о недостатке любви к Господу. В тот день мы будем радоваться в Нем Его радостью. Тогда исполнятся слова, записанные в Соф 3,17: “Господь Бог твой среди тебя, Он силен спасти тебя; возвеселится о тебе радостью, будет милостив по любви Своей, будет торжествовать о тебе с ликованием. Сетующих о торжественных празднествах Я соберу”, когда Господь вновь с нами будет праздновать пасху. Тогда нам придется воочию пережить то, что было необыкновенного в притче о минах, когда за разумное использование некоторой суммы, будет дарована власть над несколькими городами. За использование десяти мин в управление дано будет десять городов (Лк 19,17). Притчи о суде дают нам возможность представить себе удивление и неверие, которое охватит получающих такую великую награду только за то, что они разумно поступали за свою короткую жизнь. Ведь они рассчитывали, самое большое, на несколько мин... а им же была вверена власть в Царстве Божием.

Господь будет судить нас, зная каждого из нас в отдельности. Возникает вопрос, зачем всем рабам нужно бодрствовать в ожидании пришествия своего господина (Лк 12,37)? Почему бы не поручить это одному - сторожу? Ответ состоит в том, что Господь состоит в исключительно особых отношениях со всеми Его рабами.

Для нас нет ничего необычного в притче о первом и последнем месте. Если нищий приглашается на ужин к царю, то он естественно занимает самое последнее место, при этом ощущая удивление, благоговение, смущение, радость, немного гордости и возбуждения из-за того, что он все же был позван на ужин, что в нем все же найдено нечто, что даровало ему возможность теперь сидеть за царской трапезой. Нереальность истории состоит в том, что званный гость дерзко занимает самое первое место, но вынужден уступить его пришедшему царю, заняв последнее. В этом, действительно, есть нечто неестественное. Но в этом-то и состоит вся соль, ибо мы все ведем себя точно так же, когда добиваемся более высокого о себе мнения, или же “власти” (какой бы она ни была) в экклесии, выставляя себя и думая о себе лучше, чем о других. Именно так нелепо мы себя ведем. Именно так! Притча Господа, очевидно, была рассказана на основе ветхозаветной притчи: “Не величайся пред лицем царя, и на месте великих не становись” (Пр 25,6,7). Притча Господа, рассказанная Им о поведении в Его церкви, говорит о том, что нам всем необходимо думать обо всех званных, как о “великих”. Именно так нам необходимо почитать всех своих братьев. Так что притчи о суде воистину испытывают самую сущность нашей духовности.

1-10 Посланники Божии

Несколько притч рассказывают об отношениях между нами и наши Наставником, делая это в необычной и привлекающей внимание форме. Любого слушателя заставляла задуматься история о том, как господин оставил восемь талантов своим рабам, поручив им тем самым управление над своим имением. С человеческой точки зрения то, что было сделано этим господином, было большим и ничем не оправданным риском. Но он так сильно доверял им... Ибо именно такое же доверие оказывает нам и Господь, вверив нам благовестие Евангелия. А потому можно представить себе радость господина, когда тот узнал, что они оправдали его доверие. Так же можно представить себе, как они уходили от него, получив свои таланты, удивляясь тому, что им было вверено так много, немного нервничая и молясь, чтобы им были дарованы силы и возможности употребить их именно так, как нужно. Подумайте о том, как много было вверено тем рабам (Мф 25,14-30). Один талант равнялся 6 000 динариев, или же 20-ти годовой зарплате работников из притчи, записанной в Мф 20,1-16. Невозможно представить себе, чтобы такая огромная сумма была доверена рабу! Однако именно такая огромная ответственность ложиться на нас, посланников Божиих, призванных благовествовать. И какой хозяин виноградника захочет нанимать других виноградарей после того, как они показали себя с самой худшей своей стороны, убивая не только его рабов, но и убив его единственного сына? Однако все эти притчи говорят об удивительном желании Божием продолжать совершать Свои дела руками Своих непостоянных и смертных посланников.

К Господу обращались и почитали Его как “Руввуни”, Раввин, т.е. Учитель. Хорошо известно, что у учеников раввина была обязанность служить своему учителю, исполняя повседневные обыденные дела - об этом много написано в Иудейских писаний того времени, а также в Мишне. Господь же относился к Своим “рабам” совсем по-другому. Его поведение на последней вечери совершенно не соответствовало поведению учителя и господина (Лк 22,26). И Он открыто говорил им о том, что Он, Господь всех и всего, был бы счастлив, если бы Его рабы ожидали Его, когда Он “препояшется и посадит их, и, подходя, станет служить им” (Лк 12,37). Он был очень необычным Господом и Учителем, Который служит Своим рабам, Который отдал душу Свою ради этого служения. Господь говорит, что мы, если исполняем Его заповеди, больше являемся Его друзьями, нежели рабами (Ин 15,15). Для первых слушателей Господа повиновение раба своему господину было вещью безоговорочной. Господь же говорит, что те, кто исполняют Его заповеди, являются Его друзьями, и что они больше не рабы Его. Похоже, Он тем самым хотел сказать, что они, хотя все еще и оставались рабами, но становились рабами несколько иного рода, рабами послушными, а значит и более приближенными к Нему, или же друзьями. Всегда приятно слышать, как Господь говорит о таких хорошо известных вещах, как рабство, при этом придавая ему иное, более высокое значение, отличное от обычных и общепринятых представлений. Это примерно так же, как притча об овцах, когда необычный пастух, умирает сам за вечную жизнь этих овец (Ин 10,28). Нам было бы более понятно, если бы Он сказал, что умирает за людей, за то, чтобы они жили вечно. И все же Он говорил об овцах и о вечной жизни тех, которые не могли понять сути сказанного Им. И в этом образе мы отчетливо видим себя, которым по благодати даруется такое Царство, какое нам, обладающими овечьими мозгами, почти невозможно сейчас даже представить.

Отец даровал нам безграничную свободу воли и удивительно большое чувство самоуверенности. Одной из Его отличительных особенностей является то, что Он хочет, чтобы мы были Его посланниками на земле. Было бы очень странно, если бы какой-нибудь отец вдруг решил раньше времени отделил часть наследственного имущества своему сыну лишь потому, чтобы исполнить его прихоть, которому вдруг заблагорассудилось отделиться от него. Но этот отец сделал это - он отдал часть имения всей семьи сыну, который открыто захотел покинуть родной дом. А ведь именно так сильно наш Отец хочет исполнять все наши душевные желания, хочет того, чтобы мы шли своими собственными путями, служа Ему по своей собственной воле и охоте.

На Востоке не было принято хранить деньги завернутыми в какую-нибудь тряпку. Как правило, деньги пускались в оборот, в торговлю. Именно поэтому для слушавших притчу Господа, было очень необычным то, что один из рабов закопал данный ему талант в землю. Необычность же этого в притче говорит о том, насколько нехороша духовная лень. Гораздо лучше было торговать и потерять деньги из-за просчетов, или же в кораблекрушении, или же через обман и мошенничество купцов, чем ничего не делать! И я боюсь, боюсь по-настоящему, что наше Христианство породило и воспитало многих из нас именно такими, ничего не делающими, такими, против которых и направлена эта притча. Мы охотно перекладываем свои обязанности церковным активистам, кому-нибудь еще, лишь бы нам ничего не делать. Или же боимся совершить какую-нибудь оплошность, боимся рискнуть, или же боимся того, что о тебе будут думать и говорить братья... Короче, так ли иначе, но не желаем быть посланниками Божиими. Однако в притче не зря подчеркивается, что талант, данный ничего не сделавшему с ним рабу, был не его, ибо он вернул его со словами, “вот тебе твое”. Для того, чтобы отдать серебро торгующим и получить его с прибылью, нужно было стать на какое-то время обладателем этого таланта. И именно этого-то он и не сделал. И именно к этому-то и призывает нас наш Господь - вся Его истина, всё, что Он даровал нам, теперь становится нашим и должно использоваться со всей полнотой в служении Ему ради Его же славы. Воистину, вознаграждение в Царстве будет гораздо больше тем, кто в Господа богатеет, ради славы Его. Можно мысленно продолжить притчу, представив, как верным было дано больше талантов, и как их жизнь продлилась в Царстве, продлилась, начавшись еще сейчас, когда они по своей собственной воле и охоте, начали служить Господу во славу Его.

Также необычна с человеческой точки зрения притча и о надоедающей сумасбродному судье вдове. Неужели такой толстокожий человек обратил бы внимание на неоднократно повторяющиеся просьбы женщины? Однако, несмотря на то, что он и считал себя независимым ни от Бога, ни от людей, он все же решил, что лучше поладить с вдовой. И это говорит о беспредельной силе, содержащейся в человеческой молитве, а также о желании Божием отвечать на нее, если молитва действительно достаточно настойчива.

1-11 Оставшиеся без ответа вопросы в притчах

Пока мы обратили внимание лишь на одну особенностей притч, на присутствие во всех их доли нереального, чего-нибудь необычного. Однако это не единственная их особенность. Многие притчи, и особенно у Луки, оставляют нас с вопросами, на которые дать ответ предстоит нам самим. Выжил ли израненный прохожий? Стало ли ему лучше? Когда возвратится Самарянин? Сколько всего он потратил денег в заботах о раненом? Будет ли израненный человек снова рад видеть Самарянина? Кто унаследует имение богатого безумца? Принесет ли когда-нибудь плоды бесплодная смоковница? Присоединится ли, в конце концов, и старший брат к веселью в доме? Найдет ли место неправедный управитель после своего увольнения? Что станет с пятью братьями богача, если Лазарю не было позволено предупредить их? Будут ли они слушать Моисея и пророков? На самом ли деле неправедный судья разрешил все жалобы вдовы? Как мог бы выжить богатый купец, если для покупки одной жемчужины он продал все, буквально все из того, что имел, и что он сделал с этой жемчужиной? Как кажется, он просто сидел, охраняя ее, и ничего не предпринимал ради своего собственного благополучия... Нам остается лишь додумывать, чем все закончится. Или же притча о человеке продавшим всё своё, чтобы купить поле на котором сокрыто сокровище (Мф 13,44) - что он сделал с этим, найденным им сокровищем? Это вопрос, конечно же, обращен к нам, к тем, кто нашел сокровище благовестия. Все притчи, с оставшимися не отвеченными вопросами, рассказаны так потому, что ответ, продолжение их зависит от нас самих, от того, что как мы продолжим на эти истории. Все они рассказаны далеко не просто так. Они требуют нашего участия. Наше размеренное и рациональное бытие теряет равновесие и устойчивость от необычности этих притч-загадок, привлекая и дразня нас...

И все это являет нам великолепие Господа Иисуса. Притчи, записанные в Евангелии от Луки в главах 7 и 14, были рассказаны за трапезой, возможно при большом стечении народа. Господь был великолепным собеседником, извлекая неожиданные выводы и наставления из привычных, ежедневно окружающих нас вещей. Суть притчей не из приятных, ибо, будучи правильно поняты, они были неприятны некоторым из присутствующих за столом собеседников Господа. Впрочем, как и нам сегодняшним, ибо, воистину, стоит лишь глубоко и основательно проникнуться ими, как они начинают волновать и будоражить нас. И все же, несмотря на остроту притч, они являют глубокое и основательное понимание Иисусом всех, даже самых незначительных, мелочей человеческой жизни. Из Его слов было ясно, что Ему очень хорошо знакомо сельское хозяйство, ибо Ему было известно, какой вред урожаю наносят плевелы. Ему была известна ежедневная плата, получаемая нанятым на работу бедняком. Ему было знакомо отчаяние несчастного Лазаря, то, как и где, лучше закладывать основание для строительства дома... Он по-настоящему знал и понимал, как знает и понимает всё и ныне, все нюансы нашей жизни, извлекая из них очень много полезного и основательного для нас. И в этом было ни с чем несравненное Его загадочное великолепие, проявлявшееся не только в притчах, на которые слушателям нужно было самим дать ответ.

Все наши рассуждения о притчах Господних, какими бы они не были, всегда оставляют место для дальнейшего их изучения, ибо глубина и значение их неизмеримы. Так, например, множество открытий ожидает того, кто постарается разглядеть в притчах то, когда Господь, вставляя в них долю необыкновенного, говоря в них о Самом Себе. Возможно, в притче о блудном сыне, Он видел себя в образе старшего брата, который был “всегда” с Отцом (как и Иисус - Ин 8,35), и все, что принадлежало Отцу, также принадлежало Иисусу (Ин 17,10). Было ли то простым совпадением, что одно и то же греческое слово, переведенное как “подавлять” в притче о сеятеле, также встречается, когда говорится о том, как толпа “теснила” Его (Лк 8,14,42 - обратите внимание, что оба слова встречаются в одной и той же главе, рассказывающей об одном из эпизодов жизни Господа)? Разве не может быть так, что Господь слишком хорошо понимал, что теснящая Его толпа, соприкосновения с которой Он старался осторожно избежать, могла подавить Его духовный рост? Не по этой ли причине Он просил исцеленных Им не создавать Ему известность, а значит и не создавать вокруг него толп народа? Таким образом для себя можно открыть еще ни одну строну мышления Господа.